АМЕНИТИНИЯ (1989-1991)
Аменитиния
Дальняя родина имени инея-
Аменитиния,
Аменитиния.
Снежная нежность в разбуженных линиях-
Аменитиния,
Аменитиния.
Чайка устало припала к поверхности
Долго летевшей на берег волны.
Старый маяк, обманувшись неверностью,
Прячет, мигая, слезу от Луны.
Шторами окна зажмурились, пристально
Глядя сквозь веки куда-то в ночи.
Дом, убаюканный сказками пристани,
Спит до утра и о чем-то молчит.
Снова навстречу покинутой гавани
Полночью тихой вернется корвет,
Чтобы опять в неоконченном плаваньи
В море открытом увидеть рассвет.
Мельком и издали взгляд на окраину
Бросит корабль и умчится назад.
Старый маяк не узнает хозяина-
Солью ветров ослепило глаза.
Хрупкая девушка пирсом помолвлена
С мигом последним прощанья без слов.
...Парус ли там разрывает безмолвие?
Или то чайка взмахнула крылом?
Снова вокруг только синее, синее.
Шепот неслышно скользит над волной:
Дальняя родина имени инея,
Дальняя родина песни иной.
Предварение
...и стану сиянием воздуха,
и стану тропой из огня
и чем-то еще...
и стану протокою звездною,
и стану, кем был до меня,
и кем-то еще...
и стану покинутым городом,
и стану окном в белизну --
и вспомню, что встало мне дорого,
и вспомню, пока не уснул
о ком-то еще.
Надмерье
Легкие страны,
упавшие в небо, --
там, где в туманы
взлетают мосты...
Может, ты жил там?..
там умер?..
там не был?
Может быть, кто-то другой,
а не ты.
Здравствуй же,
здравствуй,
мое заресничье! --
тенью ворвавшийся мир.
Слышишь? я плачу...
я плачу по-птичьи,
глядя в надмерный эфир...
Почтовый ящик
Венчает мир простой почтовый ящик --
Пост между будущим, былым и настоящим.
Внимая времени, несется безвременье...
В часах проснулись зубчатые звенья.
Вращают стрелки медленно и строго
Среди тревог нежнейшую тревогу,
Среди надежд таимую надежду
На ласку слов, грешивших, но безгрешных.
Весь мир -- листок, исписанный любовью:
Безадресно, бесплатно, без условий.
И между дней, до самой вехи дальней,
И длю и проклинаю ожиданье.
Этот дом
В этот дом ты сумеешь войти без ключа,
сбросишь туфли и плащ между кресел...
Извиняясь за то, что не встретил,
я притронусь к озябшим плечам --
и забьется от ревности ветер,
растекаясь по стеклам холодным дождем
слишком сильно похожим на слезы:
их дыханьем наполнится воздух,
оставляя нас только вдвоем
в той стране, где вершится все просто...
Просто свет мы погасим вокруг;
просто ветер захлопнет все ставни --
и вернется незримый наставник
рассказать нам о зрении рук,
о законах и истинах давних...
В этот дом ты сумеешь войти без ключа:
все свершится, как нам обещали,
...если долгими, злыми ночами
я забуду слова, что родились молчать:
в этот дом мне уже не войти
и с ключами.
Полнолуние
...спотыкаясь о лестницы,
в окна стучась без разбора,
уходить от погонь
часовых-фонарей;
и опальной наместницей
милого вздора
лечь у запертых на ночь дверей
...и губами притронуться
к имени, вышитом вязью
приходящих сюда
дожидаться утра
за раздернутым конусом
штор в занавесочной связи
пограничной любви
у чужого костра.
...быть отброшенной стеклами
по насмешливо верным законам
отражений зрачков
заресниченных глаз;
впиться в осень поблеклую,
жадным и сонным
поцелуем венчая скупые тела.
...растерзавшись и веруя,
ангелом бледным погибнуть
меж развалин и снов
над раздетой страной;
стать последней и первою
нежно любимой
и очнуться чужой
и ненужной Луной.
Мой нежный ангел
А.К.
Мой нежный ангел,
ненависть храня,
целует мне
обветренные губы;
зима в окне,
натужно дышат трубы,
густеет кровь от
пепла и огня.
И небо скроет
раны сонных звезд,
когда салют
взойдет над зеркалами;
когда в дома,
опутанные снами,
влетает снег
следами летних рос,
мой легкий ангел
рушится в откос,
сбивая крылья
на упругой ноте,
мой ангел пленный
плачет на свободе
и хмурит брови,
словно не всерьез.
Густеет кровь от
пепельных волос;
зима в окне,
натужно дышат трубы;
мой сильный ангел,
ослабев от слез,
целует мне
обветренные губы...
Тактильное счастье
Н.Б.
Вновь на снегу
появились проталины.
Пятнами слов убегают следы.
Милая,
где же,
так долго плутали мы?
Кто наш скупой поводырь? --
Книгу читает, в вагоне забытую;
смотрит в окно в ожиданьи звонка;
падает в ночь,
осененную пытками
издалека,
слишком издалека...
Милая, кто он? --
словами израненный --
тянется вслед,
не умея догнать.
Может быть, это всего лишь
проталины?
Может быть, просто
весна?..
Может... --
Так встретим их душами настежь!
станем вдвоем у окна --
и брошенный призрак
тактильного счастья
мягко придвинется к нам.
Молчание
Бесправная дочь измеренья иного --
холодная тень прилегла на траву...
Молчание -- больше, чем слово.
Мы смотрим в обрыв,
и кружит голову.
Молчание -- больше, чем имя.
И тая в огне,
не солгут письмена:
мы станем когда-то другими,
изменишься ты
и твои имена...
Молчание -- больше, чем время.
В безветрии снов
растворится слеза.
Ты вскочишь в забытое стремя --
и только на миг
оглянешься назад.
И мы улыбнемся,
готовясь
пройти этот взгляд
навсегда
стороной, --
и в нашу
посмертную повесть
сегодняшний день
занесем
тишиной.
Если тебе не достаточно нас
Если тебе
не достаточно нас
и того,
что легло между нами,
я перейду на язык
слов и обветренных фраз --
если тебе
не достаточно
нас.
Небо не рухнет,
но синь
обагрится закатом.
Поверишь ли слуху,
глазам не поверив когда-то?
День не изчезнет,
но свет
обратится в молчанье.
Вернутся ли песни,
которые в нас отзучали?
Так скажи мне теперь,
пока не покинут язык наших глаз --
разве тебе
не достаточно нас?
Зимний апокриф
Сегодня я хочу читать стихи --
до забытья,
до одури,
до хрипа.
Смеялась кукла,
и смеясь, погибла,
упав на снегом тронутые мхи.
В улыбке губы -- на губах слеза...
и я кричу, пусть даже для глухих --
ты все поймешь, читая по глазам.
Там, за стеною -- ранние снега.
Зима зеленое укрыла белым.
Трава седою сбыться не успела --
не скошена,
не собрана в стога.
Что этой смерти справедливей там,
где спят еще не спетые
луга,
и серебрится с неба немота?
Блестят снежинки в неводе волос,
и ты идешь
завороженным полем --
тобою жив
и этим снегом болен,
я буду так
безумно
безголос...
и все, что именем твоим звалось,
утихнет с болью
в зимней белизне.
Назавтра стражник вновь поднимет мост.
Проснется город снова одиноким.
Невидимым --
ни близким,
ни далеким --
вернется рыцарь
на забытый пост.
... и потому,
пусть даже для глухих --
до забытья,
до одури,
до слез --
сегодня я хочу читать стихи...
Невесомое бремя
Моя легкогрудая птица,
За что так бессильно и зло,
Взлетая к небесным границам,
В оконное бьешься стекло?
Мой странный и сумрачный воин,
Зачем ты сжимаешь копье,
Не зная ни мира, ни воен,
Чужим называя свое?
Моя темноокая дева,
Ты снова не спросишь о чем,
Не взяв ни награды, ни хлеба,
Ни болью не став, ни врачом?
Мое невесомое бремя -
Делить с вами власть над собой,
Пока здесь отпущено время
На небо, землю и любовь.
Аутодафе
Лунный свет сбегает
босыми пятками в душу.
(И.Денисенко)
Отцвел костер.
Ему я больше не нужна:
глаза и губы
смешаны с золою...
а над губами тлеет в небе тишина,
и площадь в дрему до утра погружена,
и лунный блик летит ко мне стрелою.
Подвластна ветру,
я иду на свет --
коса с распущенными волосами...
босые ноги оставляют звездный свет:
мой млечный путь преломится в стекле,
чтоб отразиться
новыми глазами.
Inscription on a withered leaf
"No one can understand me --
I am a mystery..."
(И.Денисенко)
и пусть в этом небе летят облаками года,
ночными дождями
и лебедя кликом прощальным,
но имя ее никому не понять никогда --
есть в имени этом какая-то
дивная
тайна.